Почему США не победят Китай в торговой войне — и не должны даже пытаться - Shygys ekspress

Истории

Почему США не победят Китай в торговой войне — и не должны даже пытаться

Недооценка юаня относительно доллара влияет на экспорт и торговый профицит Китая. Почему это важное преимущество в торговой войне с США, рассуждает старший научный сотрудник и заместитель директора Института мировой экономики и политики Академии общественных наук КНР Циюань Сюй в колонке для Project Syndicate.

Заявления о предполагаемом избытке промышленных мощностей в Китае спровоцировали острые политические дискуссии. Во время апрельского визита в Китай министр финансов США Джанет Йеллен утверждала, что в ситуации, «когда мировые рынки наводняются китайскими товарами с искусственно заниженными ценами, жизнеспособность американских и других иностранных компаний оказывается под вопросом». Она добавила, что то же самое наблюдалось и десять лет назад.

Отчасти Йеллен права: китайско-американская торговая война усилила, а не ослабила экспортную конкурентоспособность Китая. В 2023 году на долю Китая приходилось примерно 14% всего мирового экспорта, что на 1,3 процентных пункта больше, чем в 2017 году (то есть до начала конфликта с США). Впрочем, ещё поразительней тот факт, что торговый профицит Китая в 2023 году равнялся примерно $823 млрд, что почти вдвое больше, чем в 2017 году.

Около десяти лет назад торговый профицит Китая в значительной степени объяснялся недооценкой юаня. Сегодня обстоятельства отчасти схожи. Как показывают мои исследования, в 2023 году юань был недооценен на 16% относительно доллара, и это способствовало высоким объёмам экспорта и торгового профицита Китая.

Я пришел к этому выводу, потому что инфляция в США в течение последних двух лет была на десять процентных пунктов выше, чем в Китае. Согласно расчетам по паритету покупательной способности, юань должен был укрепиться на 10% относительно доллара, а он, напротив, девальвировался на 11%. Если смотреть с этой точки зрения, юань оказывается недооцененным на 21% относительно доллара.

Конечно, краткосрочные курсы валют в большей степени зависят от разницы в процентных ставках, чем от уровня инфляции. Именно поэтому я использовал эконометрические методы (с учетом таких факторов, как спреды между процентными ставками и темпы роста экономики), чтобы оценить, каким должен был бы быть курс юаня.

Мои исследования показали, что в течение последних двух лет уровень недооценки юаня был намного выше, чем у валют ключевых стран АСЕАН. Если провести сравнение с предыдущим раундом повышения процентных ставок ФРС США в 2015-2018 годах, выяснится, что уровень недооценки юаня в последние годы также значительно повысился.

Странным образом нет никаких доказательств, что китайские власти занимаются таргетированием валютного курса. Даже Америка признает, что Китай не занимался валютными манипуляциями в последние годы. И в этом смысле нынешняя ситуация сильно отличается от ситуации десятилетней давности. Причина в том, что за предыдущие годы Китай добился значительного прогресса в реформировании своей валютной системы. В результате волатильность курса юаня стала более ярко выраженной.

Возникает вопрос, а почему юань остается недооцененным. Судя по платежному балансу, в 2020 и 2021 годах совокупный чистый приток капитала в виде прямых и фондовых инвестиций превысил $400 млрд, а в 2022 и 2023 годах совокупный чистый отток со счета финансовых и капитальных операций превысил $500 млрд. Огромный профицит счета текущих операций Китая не привёл к укреплению юаня (как можно было бы ожидать) из-за высокого уровня оттока капиталов. Тем самым изменения валютного курса оказываются неэффективными для коррекции торгового баланса.

Отток капитала нельзя объяснить исключительно изменением спредов между процентными ставками в Китае и США. Более того, этот отток стал результатом в основном неэкономических факторов, в том числе политики китайских властей, предпринимавших жесткие меры в отношении ряда отраслей. Понимая это, китайское правительство с конца прошлого года начало учитывать такие неэкономические факторы в своей системе самооценки.

Ещё важнее то, что новейшая эскалация китайско-американской напряженности заставила США принять серию решений, препятствующих инвестициям в Китай. В их числе ограничение потоков венчурного капитала в Китай и преувеличение рисков поездок в эту страну. Кроме того, Конгресс США рассматривает сейчас законопроект, который ещё сильнее ограничит американские инвестиции в Китай. Все эти факторы повышают отток капитала и, соответственно, степень девальвации юаня, снижая эффективность влияния, которое коррекция валютного курса обычно оказывает на торговый баланс.

Мало сомнений в том, что, пока в китайско-американских отношениях будет сохраняться напряженность, курс юаня будет оставаться существенно заниженным, а проблемы, на которые жалуется Йеллен, станет ещё труднее решить. Разумеется, политические факторы, искажающие валютный курс, будут также замедлять развитие сектора услуг в Китае, тормозя структурную коррекцию экономики страны.

На этом фоне кажется очевидным необходимое решение. В интересах обеих сторон Китай должен разработать убедительный механизм оценки влияния своих неэкономических решений, а США обязаны смягчить свою политику запретов.