«Фонд Добрых Дел» — это алматинский приют, помогающий больным, травмированным, брошенным и старым животным. Он расположен в посёлке Байсерке и на его территории проживает около 200 собак, 20 кошек, три козочки и два енота, которых спасли из контактных зоопарков. У некоторых животных не хватает лап, у других — глаза или части челюсти. Их могли покалечить на улице или выбросить после проигранного боя.
Мы поговорили с основательницей приюта Ульяной Бакаевой. Она рассказала нам, как «Фонд Добрых Дел» появился, как там все устроено, а также поделилась трагическими историями некоторых животных и финансовыми проблемами приюта.
Текст Жангир Джангильдин
Фото НИКИТА ШАМСУТДИНОВ
Ульяна,
основательница приюта
Я брала травмированных животных после операции. В основном это были животные-спинальники, которые не могли ходить. У некоторых собак отсутствовали конечности. Я просто брала их на реабилитацию домой. И как-то так получалось, что от некоторых отказывались хозяева. Я оставляла их себе, и в определенный момент у меня стало их очень много.
Начались проблемы, потому что у нас не было достаточной территории. Мы с мужем начали искать участок. Я мечтала даже не о приюте, а именно о реабилитационном центре для животных. У нас было очень много случаев, когда животные восстанавливались. В то время мы ещё помогали особенным деткам. Я хотела построить место, где мы могли бы восстанавливать разных животных: собак, кошек, лошадей и так далее. И чтоб туда могли приходить детки на терапию с животными.
Так получилось, что нам подарили участок, не оформив его. К нам пошел огромный поток животных. Нам их просто привозили и подкидывали. В первый год мы собрали, наверное, больше 100 животных. Я всегда забирала старых, агрессивных и травмированных: такую категорию животных, которых обычно не берут.
Потом мы стали спасать крупных собак — алабаев. Сейчас у нас в приюте их около пятидесяти. Мы забирали их из отловов, потому что крупные собаки не проходят программу ОСВВ. Их не стерилизуют, чипируют и не вакцинируют, потому что боятся из-за размеров. Мы начали спасать их и забирать после боев. У нас [в стране] очень много собачьих боев. Мы конфликтовали с людьми, которые их устраивают, но с этим бороться пока бесполезно. Мне поступало очень много угроз расправы и со мной, и с собаками. Мы начали просто их забирать. В основном от них отказывались после проигранных боев.
Сейчас у нас около 200 собак. Каждое утро мы варим тонну каши. Примерно 300 килограммов мясного и 70 килограммов крупы. Плюс у нас есть собаки с особенностями. Некоторые могут кушать только сухой корм. В основном это алабаи, у которых были завороты кишечника. Есть старые собаки, которые едят только жидкий. В летнее время мы начинаем варить кашу где-то с четырёх утра, чтобы она потом не прокисла на жаре. Каждый день идёт уборка вольеров: на сегодняшний день у нас их более 90. К сожалению, есть ещё агрессивные собаки, которые сидят на цепях. Потом раздается вода, обязательно свежая. У нас своя скважина.
К обработке собак от паразитов и клещей мы готовимся месяца за два. Это огромная проблема, потому что на обработку всех требуется минимум 400 тысяч тенге. Мы объявляем сборы, и я покупаю, допустим, по 20-30 пачек пипеток на обработку: сколько соберём денег. Мы стараемся обрабатывать не реже, чем раз в полгода. По идее, нужно раз в три месяца, но на это не хватает средств. Плюс мы обязательно обрабатываем вольеры и будки в летнее время от блох. Вакцинация проходит также. Мы собираем средства в несколько этапов и вакцинируем взрослых собак и кошек раз в год от инфекции и бешенства.
Мы ведём соцсети, в основном Instagram и TikTok. Там рассказываем о жизни и нуждах приюта.
Мы спасли её летом этого года из другого приюта, где она свободно бегала, вся лысая и истощенная. У неё была огромная, полная червей дырка на спине. Её ели заживо. Мы забрали её оттуда, вылечили и откормили. Сейчас ищем ей дом. Она очень активная, жизнерадостная и обожает всех людей. Отлично ладит с детьми и другими животными. Прям собака-компаньон для всей семьи.
Его сбила машина, и в клинике ему ампутировали пальцы на задней лапе. Видимо, задели нерв. Из-за этого он начал грызть себе всю лапу из-за боли, когда его уже привезли назад. Пока наши волонтёры довезли его до клиники, он практически полностью отгрыз себе лапу до колена. Но несмотря на это, он у нас очень активный и зимой и летом. Не сидит на месте, постоянно бегает.
Её привезли к нам года три назад в приют тоже истощенную и с огромными болячками по всему телу. У нас тогда не было места, но люди сказали, что тогда просто выпустят её на трассу. В общем, мы её забрали.
Мы нашли её около Иссыка. У неё была огромная проблема с глазом. По-моему, он у неё выпирал. Она была в ужасном состоянии, лежала и почти вообще не поднималась. Мы не смогли сохранить её глазик, его пришлось удалить. Девочка максимально адекватная, очень спокойная, нешумная, не суетливая. Такая вся плюшечка.
Она в приюте уже, наверное, лет шесть. Её тоже нашли умирающей где-то на дороге. По её состоянию предположительно думали, что она очень старая. Она долгое время не поднималась, плюс была проблема с глазом. В приюте у нас достаточно быстро ожила и помолодела на вид. Стала очень активной.
Тайсон живёт у нас уже больше шести лет. Его нашли где-то в Талгаре истощенным и с таким носом. Нам позвонил один парень, который нашел его в посёлке. Он рассказал, что Тайсон ходил по посёлку и просил еду. Потом пропал на какое-то время и вернулся в Талгар уже с обрезанным носом.
Его повезли в клинику, и хирург сказал, что это не собака откусила, а люди. Ему прям намеренно отрезали нос. Это было не восстановить, но он прекрасно живёт и без него. Несмотря на то, что с ним такое сделали, он у нас максимально адекватный. Он ходит с нами на различные мероприятия и митинги с животными. Для него даже устраивали концерты в одном клубе.
Её выкинули щенком совсем маленькой из-за её особенностей. У неё одна передняя лапка недоразвитая, а на второй нет пальчиков. Она у нас в приюте уже года два. Хулиганка страшная. Очень активная скандалистка, несмотря на свою особенность. Собаки не замечают своих особенностей, и поэтому их характер не зависит от этого. Если происходит любой кипиш в нашем приюте, то там обязательно она.
С пристройством животных сейчас большие проблемы. Даже здоровых животных плохо забирают. А у нас очень много собак вообще без конечностей. Также у нас около 50 алабаев. Они тоже очень плохо пристраиваются. У нас нет спонсоров, мы не получаем помощи от государства. Приют существует только на пожертвования. В последнее время сборы не покрывают даже элементарно расходы на еду. Мы зависим от людей. Сегодня могут скинуть большие суммы, завтра поменьше. В день у нас только на еду уходит около 50-60 тысяч тенге. А есть ещё лечение и прочее.
Сейчас наш приют закрыт на приём, потому что у нас нет земли. То есть землю, которую нам обещали, нам не подарили. И фактически мы остаемся на чужой земле. Уже год мы ищем себе землю, но участки очень дорогие. Мы планировали купить в рассрочку, но даже так у нас никак не получается, к сожалению.
Из-за того, что у нас нет собственной земли, мы не можем строить какие-то капитальные постройки. Также есть проблема с поиском сотрудников, потому что нет подходящих условий. Например, зимой мы не можем приглашать в приют волонтёров, потому что нам негде переодеваться и согреться. Внутри нет тёплого помещения, чтобы просто переодеться и попить горячий чай.
Плюс мы единственный приют, который забирает крупных собак. Осень — сезон выброшенных алабаев, а мы уже как полгода не берём новых животных. Жители посёлка подкидывают нам щенков. Из-за переполненности нам приходится отказывать. На днях забрали бойцового алабая. Он ослеп, и хозяева хотели его застрелить. Нам позвонили врачи, и в такой ситуации мы просто не смогли отказать и забрали его.
Мы очень мечтаем найти участок, чтобы создать комфортные условия и дальше спасать животных. У нас есть знания и возможности, но все упирается в то, что нам не хватает помощи.
Kaspi Gold — 4400 4302 6736 0045
Halyk — 5522 0433 5604 1846
28.06.2025 06:24
27.06.2025 17:05
27.06.2025 06:53
27.06.2025 03:49
