Ан нет. В головах некоторых из нас не экокультура, не правила управления отходами и содержания территорий, а серость и тьма. И из них надо выбираться.

Недавно стала героиней дичайшей истории на той улице, где живу.

Улочка у нас старинная, зелёная, все дома на два хозяина, и у каждого – маленький уютный участок в три-четыре соточки. И каждый старается у себя во дворе цветник разбить, бассейн детям поставить, кустарник душистый высадить у ворот... Вот и я вдоль своего забора вырыла арычок длиною три метра, высадила вдоль него две вербы и три куста можжевельника. Требуют они много заботы, полива, подкормки, поэтому каждое моё утро теперь начинается с ритуала ухода за саженцами.

Недели три назад стала по утрам в своём арыке находить мусор , обыч­ный бытовой: то пару детских использованных подгузников (надо сказать, вонь невыносимая), то остатки борща, выплеснутые под можжевельник какой-то отвратительной хозяйкой (ибо борщ хороших хозяек обычно съедается весь) или два пакета с картофельными очистками, вываренными говяжьими костями, остатками овощей (кто-то готовил застолье и поленился выбросить мусор из кухни в контейнер?).

Мне что делать? Выгребала всю эту грязь, а мусор все продолжал и продолжал появляться под вербами и можжевельником. И это злило, ведь в том конце улицы, где я живу, всего восемь квартир, а дальше тупик. И получается, что гадит мне под руки вот уже целый месяц кто-то из ближних соседей.

Как-то вечером попросила я их выйти на улицу. Сказала, что хочу поговорить «о чем-то важном», тем и выманила из квартир. И попросила всех – и бабу Дусю, и машиниста Димона, и его жену Крыстину, и молодоженов Асета и Валю – мне больше арык всяким хламом не забивать.

– А может, это люди для собачек бездомных остатки щей в арычок выливают? – парировала Крыстина.

И стало понятно, кто льет неудавшиеся супы мне под забор.

А дети маленькие в нашем проулке есть только у Асета и Вали, и подгузники под вербы, получается, мне эти соседи подкидывают?

А баба Дуся ворчала:

– Вывоз мусора в контейнерах из частного сектора нынче дорогой. Где ж бабке такие деньжищи найти? Ты б, Наташка, свой контейнер на замок не запирала, а? А то как-то не по-соседски получается, будто боишься, что люди начнут туда тебе свои пакеты складывать...

Слушать вялую беседу дальше не стала. Предупредила, что в следующий раз вызову участкового с собакой, и пускай они ищут «автора» бардака. Развернулась и ушла. А утром под моими вербами валялись пачки из-под чипсов, картофельная кожура, две жестяные банки от пива и даже с ведро опилок.

Я убрала все это, ушла на работу, где отпечатала на цветном принтере красной краской по белому листу плакат: «Кто ещё раз выкинет что-либо в мой арык, прокляну! Отсохнут у того руки, вылезут из орбит глаза». И внизу приписка: «Уже сходила к бабке, узнала, почем такое проклятье».

Повесила плакат на забор над арыком – чисто с тех пор, ни одной лишней соринки.

Но уму непостижимо: не боятся люди мук совести, гадят ближнему, не боятся участкового, законов и кодексов. А угроза пойти к бабке и проклясть работает, вселяя страх невыносимый. Вот вам и серость, и тьма, и вера в самую дикую чушь, которую только можно придумать…